Бугатти вейрон концерн. Завод Bugatti Veyron: где делают самую быструю и дорогую машину в мире

Ее называли самой красивой женщиной XV века, она была расточительной, но помогала бедным, одевалась вызывающе, но выглядела невинной. А в историю Агнесса Сорель вошла как первая официально признанная фаворитка короля Франции , которая смогла стать не только постоянной любовницей Карла VII , но и подругой его жены, королевы Марии Анжуйской.

Женщина в синем платье и белой горностаевой мантии смотрит на сидящего на коленях младенца с выражением некоторого грустного недоумения. Несмотря на то что главным на картине должно быть божественное дитя, зрителя не покидает ощущение, что этот толстый суровый ребенок — такой же «декоративный антураж», как смело залитые красным и синим светом ангелы, окружающие золотой трон богоматери, а действительно важна здесь только она — хрупкая женщина с неправдоподобно тонкой талией, белоснежными плечами и совершенными полушариями широко расставленных грудей, одна из которых полностью выглядывает из расшнурованного корсажа. Некоторые искусствоведы называют эту картину «кощунственной мадонной». Впрочем, и «великолепным образчиком соединения светской и религиозной живописи» называют тоже.

Эта двухчастная картина была заказана королевским казначеем Этьеном Шевалье живописцу Жану Фуке. Левая створка диптиха, ныне хранящаяся в Берлине, для исследователей абсолютно ясна — на ней изображен заказчик, Этьен Шевалье — молитвенно сложив руки, он стоит на коленях рядом со своим небесным покровителем — святым Стефаном. Сомнения не вызывают ни герой (его имя написано золотом на одной из колонн), ни время создания (ок. 1450 г.), ни авторство (стиль Фуке весьма узнаваем), ни даже какую именно книгу держит святой Стефан — это Евангелие из библиотеки заказчика сохранилось до сих пор.

Совершенно иное впечатление производит правая часть картины, находящаяся ныне в Антверпене, — невероятно отважная по цвету, предельно стилизованная и абсолютно не способствующая умиротворению и благочестию.

На самом деле не существует никаких документов, точно сообщающих, кто стал прообразом для мадонны с правой створки. По предположению некоторых исследователей, лицо пресвятой Девы было написано с супруги казначея — Катрин Бюде, но гораздо чаще Меленский диптих связывают с именем фаворитки короля и покровительницы Этьена Шевалье — Аньес Сорель (Агнесса Сорель).

У сторонников второй версии с аргументами лучше — нет ни одного достоверного портрета Катрин Бюде, а изображений королевской возлюбленной сохранилось множество: портреты работы неизвестных художников, отличный карандашный набросок, выполненный все тем же Фуке, портрет работы Франсуа Клуэ (родившегося после смерти Аньес Сорель), несомненно выполненный по портретам более ранних мастеров, скульптурный портрет на могиле и даже... игральная карта (потому что считается, что на всем нам знакомой классической игральной колоде Дама червей («Дама сердец») символизирует именно Аньес Сорель). Кроме того, одежда мадонны соответствует моде, заведенной при дворе Аньес Сорель, а красные и синие цвета, окрашивающие лица ангелов, — несомненная отсылка к цветам короля.

Если сторонники «версии Сорель» правы, то с XV века сильно изменились — лицо «меленской мадонны» можно назвать миловидным, но никак не «самым красивым, какое только можно увидеть» (так о ней отозвался Папа Пий II), — гладкое, полудетское личико с длинноватым носом, маленьким пухлым ртом и высоким, подбритым по моде лбом, который венчает высокая золотая корона, унизанная крупным жемчугом.

Новая старая сказка

Хотя лучше на время забыть склоки ученых и начать историю сначала. Итак, давным-давно, примерно в 1421 году, в старой недоброй Франции родилась девочка... Почему в «недоброй»? Потому что «доброй» старая Франция не бывает даже в сказках. Во всяком случае, в неадаптированных для детей версиях — то мама принца из «Спящей красавицы» оказывается злой великаншей, то золушкиным сестрам родная мама ноги подрезает, чтобы в туфельку влезли. Но тут хоть понятно — влезешь в туфельку — выйдешь замуж за принца.

Нашей героине на такие жертвы ради принца идти не пришлось. Впрочем, замуж за него она тоже не вышла, потому что он уже был женат, да и не принц, а целый король. Жизнь короля Карла до встречи с Агнес была очень интересной, но не слишком счастливой — для начала он был хилым, некрасивым и нелюбимым сыном безумного короля и чрезвычайно любвеобильной матери. Потом он был пешкой в политических играх своих матери и тещи (в процессе которых мать объявила его незаконнорожденным), потом — внезапным (и совершенно к этому неготовым) претендентом на престол, потом — тем самым неблагодарным королем, позволившим англичанам сжечь , которая буквально мечом добыла ему трон.

Вы уже заметили, что с ранней юности судьбу этого мужчины постоянно вершили сильные женщины?

Любовь и шпионаж

Когда король встретил Аньес Сорель, ему был 41 год (для середины XV века возраст более чем почтенный), а ей... строго говоря, тоже немало — целых 22 года (учтите, что замуж в те времена выходили в 15, а то и в 13, и к 22 успевали родить трех-четырех детей и растерять в родах половину красоты). Каким чудом всеми признанная красавица дожила до столь почтенного возраста, не выйдя замуж, мы не знаем — вероятно, причина в том, что с 15 лет она служила фрейлиной при дворе Изабеллы Лотарингской, королевы Сицилии. Считается, что на это место дочь не слишком знатных дворян, владевших обширным, но малодоходным поместьем, пристроила тетка. За несколько лет, проведенных при дворе Изабеллы, юная Аньес научилась играть на лютне и арфе, декламировать, танцевать и в совершенстве пользоваться косметикой.

Уезжая в путешествие, королева Изабелла «передала» талантливую фрейлину королеве Иоланде Арагонской — своей свекрови и теще Карла VII.

Новая покровительница Аньес — «женщина с мужским сердцем» и «одна из женщин, сделавших Францию» — была большой любительницей политических игр. Кстати, именно ей приписывают создание «летучего эскадрона любви» — целого шпионского отряда из очаровательных девиц. Считается, что именно Иоланда организовала встречу зятя с будущей фавориткой — не столько для слежки, сколько для влияния. Влиять на Карла через дочь королеве было сложновато — по словам современников, Мария Анжуйская, родившая Карлу множество детей, не отличалась ни грацией, ни приятностью обращения и обладала внешностью, способной (по ехидному замечанию некоего Шастелье) «даже на англичан нагнать страху».

Прекрасная Аньес

Первые ухаживания Карла Аньес отвергла, демонстрируя испуганную скромность, — учитывая специфическую внешность короля, вряд ли ей пришлось особенно сильно играть нежелание. Карл был неглуп и хорошо образован, но, родившись «гадким утенком» (родная мать звала его «гусенком»), в лебедя так никогда и не превратился. Впрочем, через некоторое время скромница все-таки сдалась. Кстати, слово «скромница» применительно к Аньес Сорель смело можно употреблять без кавычек — несмотря на то, что за пять лет связи она родила королю трех дочерей, по словам придворных, «никто и никогда не видел, чтобы государь касался Аньес ниже подбородка». Если вдуматься — это совершенно невероятная ситуация, учитывая публичность жизни тогдашних монархов и количество любопытных глаз в любом дворце. Зато, не демонстрируя публично физическую близость с королем, себя фаворитка демонстрировала с великолепной смелостью. Хронист Жорж Шателен писал: «Она носила шлейфы, на целую треть превосходившие по длине шлейфы принцесс этого королевского дома, а головные уборы ее были в полтора раза выше допустимого, платья же — непомерно дороги ». А другой современник — архиепископ Жан Жувенель дез Юрсен — сообщал, что, закрывая лицо вуалью, «она придумала разрезы на платье, сквозь которые видны соски или вся грудь ». Именно благодаря «прекрасной Аньес» в моду вошли платья с невероятно низким декольте и манера распускать шнуровку корсажа, обнажая одну грудь.

Вот так о «фасоне a la Sorele» писали поэты:

Если женщина пригожа,

Ее бела и нежна кожа,

Пусть скажет, чтоб ее портной

Оформил вырез ей такой,

Что плечи смело открывает,

Грудь до предела оголяет.

Ведь если грудь обнажена,

То привлекательней она.

Помимо более чем смелого декольте, возлюбленная короля позволяла себе носить шестиметровый шлейф (на метр длиннее, чем у королевы) и бриллианты (также бывшие королевским камнем).

Золотое шитье для нужд Франции

Понятно, что все вышеперечисленное не вызывало к ней особенной любви ни придворных, ни народа, и те и другие упрекали ее в «унижении королевы» (хотя сама Мария с Аньес всегда была довольно любезна), разорении казны (не без справедливости — король делал возлюбленной множество подарков, от украшений до земель, и пожаловал ей сеньорию Боте-сюр-Марн с правом ношения этого имени, а затем и другие владения — замок Иссуден в Берри и владение Вернон в Нормандии).

Отдельное раздражение у знати и церкви вызывало стремление знатных дам подражать фаворитке в нарядах — священников удручали прихожанки, разряженные с греховной суетностью, дворян — необходимость лишних трат на гардероб и украшения жен, невест и возлюбленных. Изменения, введенные в моду Аньес, касались в основном деталей — глубины выреза, тугости шнуровки, длины шлейфа, высоты и вычурности головного убора, ценности ткани, кружева и меха, тонкости вуали... Многие из этих суетных вещей — тонких, шелковых, златотканных — привозились из-за границы и стоили немалых денег. Красавицы блистали, их мужья платили, а уже упоминавшийся выше архиепископ Жуневиль дез Юрсен писал его величеству, что дамы его двора видом своим теперь напоминают «выставленных для продажи крашеных ослиц ». Негодование святого отца вызывали и «адские окна, сквозь которые выглядывают их груди », и длинные шлейфы, на которые уходит множество драгоценной материи, и то, что «все эти излишества, заведенные теперь при дворе, сказываются на увеличении сеньорами податей и налогов с бедняков ». Взывая к разуму короля, дез Юрсен цитировал ему выдержки из Королевской книги расходов, в которой всякое требование к казначею заканчивалось припиской: «На нужды Франции». — Какая у Франции нужда в нижних рубашках, расшитых золотом ? — упрекал короля архиепископ. — Если у Прекрасной Дамы будут платья, расшитые золотом, у нее будет хорошее настроение. Если у нее будет хорошее настроение, у меня тоже будет хорошее настроение. Если у меня будет хорошее настроение, хорошее настроение будет у всей Франции. Стало быть, у Франции есть прямая нужда в прекрасных платьях , — отвечал король.

Еще одной причиной нелюбви Франции к фаворитке было то, что она отвлекает короля от государственных дел. Последнее обвинение было более чем несправедливо — ведь именно Аньес побудила Карла к возобновлению заброшенной войны с Англией, сказав, что ее сердце может завоевать только настоящий рыцарь, способный на великие подвиги. Впрочем, и из средств, доставшихся прекрасной Аньес от «разорения казны», немалые суммы шли на благотворительность и в дар церкви.

Закономерный финал

Сложно сказать, по собственному желанию или по слову Аньес, но в июле 1449 года Карл возобновил военные действия, а в 1450 одержал победу под Форминьи, вернув Франции Норманские земли. Еще через три года, без формального подписания каких-нибудь договоров, завершилась Столетняя война.

Впрочем, возлюбленная Карла эту победу уже не увидела. По легенде, в январе 1450 года она, глубоко беременная, приехала в аббатство Жюмьеж, чтобы предупредить находящегося там короля о заговоре. Вскоре после этого она родила недоношенную дочь и в феврале скончалась сама.

Конечно, роды в те времена были нередкой причиной гибели молодых женщин, но смерть прекрасной Аньес вызвала массу подозрений и пересудов, и громче всего звучало слово «отравление». Первым подозреваемым стал сын короля — дофин Людовик, ненависть которого к фаворитке была общеизвестной, но официальное обвинение почти два года спустя было предъявлено Жаку Керу — королевскому казначею и поставщику. С Аньес Сорель его связывали деловые отношения — он снабжал ее редкими мехами и дорогими привозными тканями. Обвинение против негоцианта выдвинула Жанна де Вандом — одна из придворных дам, задолжавших ему денег. После того как Жак Кер был арестован, нашлось множество придворных, желающих свидетельствовать против него (и все они, как вы вероятно догадываетесь, тоже были ему должны). В конце концов Жака признали виновным, но не в отравлении, а, говоря современным языком, в «финансовых махинациях», и заключили в тюрьму, откуда он, впрочем, успешно бежал.

Аньес Сорель погребли в капелле Нотр-Дам в Жюмьеже с почестями, подобающими только членам королевской семьи. Король выкупил у наследников украшения, которые он дарил возлюбленной, — они обошлись ему примерно в сто килограммов золота.

Позже тело Аньес Сорель было перенесено в замок Лош, в коллегиальную церковь Нотр-Дам де Лош, известную сегодня, как церковь Сент-Урс, которой Агнес завещала 2000 экю.

Король, погоревав над покойной возлюбленной, приблизил к себе ее кузину — по слухам, чрезвычайно похожую на Аньес. Вскоре эту фаворитку сменила еще одна, и еще — одним словом, Карл пустился в поиски «одной из многих», которые так никогда и не увенчались успехом.

Гробница мертвой красавицы

Когда после смерти Карла VII на трон взошел Людовик XI, известный своей нелюбовью к фаворитке отца, монахи церкви Сент-Урс попытались добиться у него разрешения перенести захоронение Аньес в замок, чтобы «не осквернять телом грешницы святость места». Вероятно, они были немало удивлены, когда Людовик ответил, что не возражает — если они предварительно вернут все средства, пожертвованные грешницей церкви. Естественно, после этого тело прекрасной Аньес оставили в покое — в саркофаге из черного мрамора, под плитой, на которой была изображена она сама, лежащая в окружении ангелов, с двумя агнцами у ног.

В этой гробнице мертвая красавица оставалась до самой Революции, когда ее надгробие, принятое за могилу святой, было разбито. Впрочем, некий господин Пошоль не позволил уничтожить ее останки, и в 1806 году они вернулись под реставрированный памятник. В ноябре 2004 года останки Аньес Сорель исследовала группа ученых, подтвердив и тождественность внешности сохранившимся прижизненным изображениям, и несомненные следы отравления ртутью. Впрочем, ртуть в те времена применяли и как лекарство — в частности, для облегчения родов.

Удивительно, но «прекраснейшая женщина Франции» не удостоилась даже упоминания в вийоновской «Балладе о дамах былых времен» (в отличие от своей современницы Жанны д"Арк, про которую Франсуа Вийон не забыл). Но и без прямого упоминания эта баллада как нельзя лучше иллюстрирует ее короткую и великолепную жизнь.

Ее называли самой красивой женщиной XV века, она была расточительной, но помогала бедным, одевалась вызывающе, но выглядела невинной. А в историю Агнесса Сорель вошла как первая официально признанная фаворитка короля Франции, которая смогла стать не только постоянной любовницей Карла VII, но и подругой его жены, королевы Марии Анжуйской.

Встречу Агнессы Сорель с королем организовала, как ни странно, его теща. Она часто устраивала фрейлин при дворе, а когда они становились любовницами знатных вельмож, Иоланта получала нужную информацию и держала все под своим контролем. Влиять на короля с помощью дочери у нее не получалось, и она нашла более изощренный способ – нашла с этой целью ему любовницу.

Агнесса Сорель и Карл VII

Карл VII, увидев девушку, сразу же пошел на приступ, но она от него сбежала. Король был увлечен не на шутку, и его настойчивость вскоре была вознаграждена. Уже через несколько месяцев все при дворе говорили о том, что король влюблен.

Любовница французского короля Агнесса Сорель

Карл VII настолько потерял голову, что готов был выполнить любое желание Агнессы Сорель. Чтобы доказать серьезность своих чувств, он провозгласил ее официальной фавориткой. Отныне вассалы были обязаны оказывать ей королевские почести, она принимала участие в политической жизни двора, королевский казначей выплачивал ей необходимые суммы, а их с королем дети получали родовые титулы Валуа. В подарок от короля Агнесса получила замок Боте-сюр-Марн и титул Дамы де Боте.

Жан Фуке изобразил Агнессу в образе Мадонны с младенцем

Агнесса быстро привыкла жить на широкую ногу. Она позволяла себе смелые по тем временам эксперименты с внешним видом. Шлейфы ее платьев достигали 5 метров, священники называли их «хвосты дьявола». Она начала носить бриллианты, хотя до тех пор их ношение некоронованными особами было недопустимо. Придворных шокировали ее экстравагантные платья, облегающие фигуру, с асимметричным декольте, полностью обнажавшим одну грудь. Королева была в гневе, но быстро сменила гнев на милость, решив стать подругой для любовницы мужа. Мария дарила сопернице драгоценности и наряды, они вместе гуляли и ездили на охоту.

Король Франции Карл VII

Дерзкое поведение фаворитки и ее официальный статус у многих вызывали негодование. Так, архиепископ дез Урсен указывал королю на расточительность его любовницы и ее откровенные наряды, он говорил, что дамы при дворе стали напоминать «выставленных для продажи крашеных ослиц». В ответ Карл с вызовом заявил: «Если у Прекрасной Дамы будут платья, расшитые золотом, у нее будет хорошее настроение. Если у нее будет хорошее настроение, у меня тоже будет хорошее настроение. Если у меня будет хорошее настроение, хорошее настроение будет у всей Франции. Стало быть, у Франции есть прямая нужда в прекрасных платьях».

Первая в истории Франции официальная фаворитка короля

Агнесса не могла не замечать растущего негодования в свой адрес. Она стала помогать больным и калекам, жертвовать бедным огромные суммы. Постоянная нищета, хозяйничающие на французских землях англичане и бездействие короля вызывали негодование народа. И тогда Агнесса, не без влияния Иоланты, убедила Карла VII возобновить войну против англичан. Трусоватому и слабовольному королю, в детстве прозванному матерью «гусенышем», фаворитка смогла внушить мысль о его храбрости. Так Карл стал Победителем. Победоносное завершение Столетней войны праздновали уже без нее – Агнесса умерла за 3 года до этого.

Гробница Агнессы Сорель

Карл был убежден в том, что Агнессу отравили, и он оказался прав. Проведенная в наши дни экспертиза подтвердила высокое содержание ртути в останках фаворитки. Возможно, это было непредумышленное отравление – в те времена ртуть добавляли в косметику и лекарственные препараты.

Гробница Агнессы Сорель

Агнессу Сорель как образец заботы об интересах страны позже ставили в пример всем влиятельным фавориткам французских королей, в том числе Франсуазе д"Обинье – фаворитке и тайной жене Людовика ХIV.